Эдгар Дега (1834-1917) «Я до сих пор не встречал человека, который умел бы
лучше изображать современную жизнь, душу этой жизни», — так писал о Дега
Эдмон Гонкур, один из самых чутких к изобразительному искусству французских
писателей второй половины XIX века.
Будущий художник родился в семье парижского банкира, художественное
образование получил в Школе изящных искусств, в классе ученика Энгра —
Ламотта. Энгр был кумиром молодого Дега, его пленяли и энгровское
несравненное владение линией, и парадоксально сочетавшаяся с «классицизмом»
острота видения действительности, проникающая зоркость взгляда. В конце
1850-х годов во время своего первого путешествия в Италию художник изучает
и копирует также старых мастеров, а после возвращения в Париж пишет ряд
полотен на «исторические» — в традиционно-академическом понимании — темы
(«Спартанские девушки вызывают на соревнование юношей», «Семирамида
закладывает город» и др.). Однако академическими в этих работах являлись
лишь сами сюжеты: древние греки имели у Дега облик современных парижан, а
живопись отличалась свежестью и внутренней свободой.
В 1860-е годы мастер создает серию замечательных портретных образов,
продолжающих традиции Энгра и одновременно неповторимо индивидуальных по
стилю. В них уже ярко проявились такие характерные для Дега качества, как
редкая правдивость в передаче модели, объективность, неотделимая от скрытой
теплоты чувства, строгое благородство колорита, утонченность и энергия
цветовой нюансировки. Энгровская гладкость письма сочеталась здесь с более
современной живописной манерой, близкой Э. Мане. Вскоре в этих портретах
появляется и нечто более новаторское: в «Женщине с хризантемами» (1865)
художник смело отодвигает главную фигуру в край холста и срезает ее
рамой…
1860 — 1870-е годы — во многом переломные для французской культуры XIX
века. Стремление к современности художественного языка, поиски новых
средств выразительности пронизывали в это время поэзию Бодлера, романы
Флобера, Золя и Гонкуров, живопись Мане, Ренуара, Моне, Писсарро и других
молодых художников, вошедших вскоре в историю искусства под именем
импрессионистов. Дега присоединился к этому движению с самого начала его
возникновения. Он посещает кафе Гербуа и «Новые Афины» — место постоянных
встреч Мане и его друзей, принимает участие в большинстве выставок
импрессионистов. Как для всех них, «быть современным» означало для него
прежде всего воплощать в искусстве непосредственные «впечатления» (отсюда
название течения), а также быть демократичным, черпать сюжеты из гущи
простонародной парижской жизни. Аристократически замкнутый, язвительный,
необычайно скрытный в личной жизни, Дега был одержим настоящей страстью к
изучению окружающей действительности. В отличие от других импрессионистов,
он писал только фигурные композиции, но на смену ранним портретам теперь
приходят жокеи на лошадях, скачки, сценки в кафе и кабаре, модистки,
прачки, балерины и женщины «за туалетом». Во всех этих образах утверждалась
новая, чисто современная красота, неотъемлемыми чертами которой были
правдивость, непосредственность, демократизм и острота характерного.
Пожалуй, лучше всего об этом сказал сам Дега в одном из сонетов,
посвященном его излюбленным персонажам — балеринам: … Пляшите, красотой
не обольщая модной, Пленяйте мордочкой своей простонародной, Чаруйте
грацией с бесстыдством пополам, Вы принесли в балет бульваров обаянье,
Отвагу, новизну. Вы доказали нам, Что создают цариц лишь грим да
расстоянье. Цель своего творчества французский художник видел в воплощении
правды жизни, которая была для него слишком значительной, чтобы нуждаться в
приукрашивании. Но постижение жизни достигалось не подражанием, а условными
средствами искусства. Дега подчеркивает эту условность живописного языка,
контраст между «вульгарностью» натуры и утонченной гармонией и красотой
колорита, рисунка, ритмического узора. Он противопоставляет также
бесстрастную объективность в обрисовке персонажей — и чувство, разлитое в
самой живописи, несущей в себе и иронию художника, и его глубокую нежность
к моделям.
«Не было искусства, менее непосредственного, чем мое», — писал Дега. Каждое
его произведение — итог длительных наблюдений и такой же упорной работы по
их претворению в законченный образ. В его творчестве не было ничего от
экспромта, продуманность его композиций заставляла порой вспомнить Пуссена.
Но в результате возникали образы, казавшиеся олицетворением мгновенного и
случайного. Во французском искусстве конца века Дега в этом отношении
являлся диаметральной противоположностью Сезанну. Если у последнего картина
вмещала в себя всю непреложность миропорядка и выглядела завершенным в себе
микрокосмом, то у Дега она всегда содержала лишь часть срезанного рамой
потока жизни. Сами его образы были исполнены динамизма, воплощали
убыстрившиеся ритмы современной художнику эпохи. Именно страсть к передаче
движения — этой, по словам Ренуара, «болезни века» — определила сами сюжеты
Дега: изображения пробега лошадей, репетиций и представлений балета,
прачек, несущих белье, гладильщиц за работой, моющихся, одевающихся или
причесывающихся женщин. Произведения французского мастера — настоящая
энциклопедия человеческих поз и «моментов» движений. Но также — смелых
ракурсов и всегда динамичных точек зрения, лишавших даже статичный мотив
замкнутости и стабильности. В отличие от других импрессионистов, Дега
никогда не включал в свои композиции изображения японских гравюр, но он,
как никто другой, проник в свойственный этим гравюрам принцип динамичного
видения мира. Его искусство перебрасывало мост и в будущее — к современной
документальной фотографии и кино. Персонажи Дега кажутся при этом снятыми
не простой, а «скрытой камерой». О своих женщинах «за туалетом» он писал:
«До сих пор нагота изображалась в позах, которые предполагают наличие
свидетелей. Мои же женщины — честные человеческие существа, они не думают
ни о чем другом, а заняты своим делом».
В своем стремлении постичь интимные тайны жизни Дега был одновременно
трезвым наблюдателем и романтиком, умевшим «заворожить истину».
(Романтичной была уже сама его устремленность к жизненным тайнам.) В его
работах «поэзия и правда» всегда сосуществуют.
Особенно наглядно это в многочисленных балетных композициях, где закулисные
«трудовые будни» театра соседствуют с волшебной феерией, происходящей на
сцене. Грубоватые, плебейские танцовщицы становятся на наших глазах
романтическими сильфидами; чудо искусства и поэзии рождается именно из
прозы жизни…
В живописи импрессионистов Дега занимал особое место — прежде всего из-за
той роли, которую играл в его творчестве рисунок и благодаря характерному
для него сочетанию импрессионистического растворения красок в потоке света
и пластической определенности формы. С годами художник все чаще отдавал
предпочтение пастели (в основном в сочетании с монотипией, литографией или
гуашью), привлекавшей его благородной приглушенностью и при этом чистотой и
насыщенностью цвета, бархатистой матовостью фактуры, живой вибрацией
штриха. Постепенно стиль Дега приобретает черты все большей обобщенности и
монументальности. Исчезают аксессуары и иллюзионистичность пространства,
линия и цвет становятся нераздельным целым. При этом именно цвету —
свободной, горящей, переливающейся оттенками красочной стихии — принадлежит
в позднем творчестве художника ведущая роль. В колористических «симфониях»
на темы танцовщиц, созданных в конце столетия, Дега, оставаясь в целом в
пределах импрессионистической фиксации отдельного мгновения, уже делает
решительный шаг в сторону более обобщенного видения XX века, кажется
непосредственным предшественником фовистов.
На протяжении почти всего творческого пути художник занимался также
скульптурой: лепил из раскрашенного воска и глины статуэтки движущихся
лошадей, балерин в позициях классического танца и женщин «за туалетом».
(После смерти Дега эти почти не известные широкому зрителю статуэтки были
переведены в бронзу.) В начале нашего столетия из-за прогрессирующей
болезни глаз скульптура стала единственным видом творчества мастера. Конец
его был трагичным: художник, поражавший современников зоркостью видения,
умер почти полностью ослепшим.
Использованы материалы статьи Н. Апчинской в кн.: 1984. Сто памятных дат.
Художественный календарь. Ежегодное иллюстрированное издание. М. 1984.
[pic]

Литература:

Эдгар Дега. Письма. Воспоминания современников. М., 1971